Иоанна Хмелевская - За семью печатями [Миллион в портфеле]

— А почему они меня в свой дом не пустили? — заорала Вожена.

— Ас чего они должны тебя впускать? Приходит без приглашения, да ещё с ходу начинает ругаться. Я сам слышал, собственными ушами, так что можешь не заявлять, что ты ни при чем, что начала моя мачеха, хотя она тоже особым умом не отличается и характер у неё не мёд. И вообще, запрещаю тебе появляться там и позорить меня. Поняла? А если осмелишься — сам тогда полицию вызову.

— Это как же понимать? — обратился к дочери сантехник. — Тебя не пустили в дом, а ты силой хотела прорваться?

— Выгнали в дверь, так она в окно полезла, — не преминула по-своему откомментировать бабушка.

Перед отцом Вожена струсила. Она знала, к каким педагогическим аргументам прибегает отец — ремнём по заднице (впрочем, другие аргументы до неё не доходили), и ей вовсе не хотелось опять испытать тяжесть отцовской руки. И она сразу сбавила тон:

— Ну что ты, папуля, никуда я не лезла. Просто спросила. Неужели уже и спросить нельзя?

— Весь вопрос в том, как спросить, — заметил Тадик.

— И нечего бабушке придумывать, какое окно?..

— А зачем вообще ты туда пошла? — не унималась старушка.

— Посмотреть, как Тадик живёт.

Тут уже не выдержала пани Халина:

— Да какое твоё дело? Я мать, и то не проверяю, парень взрослый, совершеннолетний, живёт, как находит нужным, а ты проверку устраиваешь. И потом, десять лет тебя воспитываю, и все впустую, никак вежливости не научишься, держать с людьми себя не умеешь. Да что же это такое?

— До чего я дожил, такие вещи о родной дочери приходится слышать! — вдруг разбушевался сантехник. — Чтобы больше мне такого не было! Нечего к посторонним людям силой врываться, нечего им скандалы устраивать. Я ведь не посмотрю, что тоже совершеннолетняя, выпорю так, что сесть не сможешь!

Вспомнил пан Бронислав, как много лет назад, возвращаясь с работы, застал у собственного дома скандал, зачинщицей которого была его покойная жена. Тогда он, втянув голову в плечи, чтоб никто не узнал, сбежал переулками подальше от дома, сгорая со стыда за беснующуюся в самом центре циклона фурию. Думал, с этим давно покончено, и вот вновь приходится переживать нечто подобное.

— Если узнаю, что позоришь моё честное имя, — пеняй на себя! — внушительно закончил он.

Не уточняя, чем именно она опозорила честное имя отца — то ли своим упорным желанием выйти за Тадика, то ли визитами к Хлюпам, — Боженка с рёвом выскочила из-за стола и укрылась в своей комнате. Её отец гневно стукнул вилкой по столу, посопел и успокоился. Обвёл взглядом домочадцев и подмигнул Тадику. Пани Халина, вся испереживавшаяся из-за сегодняшнего бракованного обеда, молча встала и вернулась с бутылкой смородиновой. Бабушка забрала младших детей к себе, и вскоре мужчины остались в кухне одни.

Инстинкт не подвёл Тадика. Мужской разговор закончился к девяти часам вечера полнейшим взаимопониманием собеседников. Теперь Тадик мог быть уверен, что со стороны Боженки ему уже ничто не грозит, а в семье никто не имеет к нему претензий.

Тепло распрощавшись с матерью, бабушкой и паном Брониславом, Тадик отправился к новому месту жительства, причём ехал так осторожно, с омерзительной дотошностью соблюдая все правила уличного движения, как ещё никогда в жизни.

— Ох, боюсь, из-за этих проклятых денег мы все заделаемся алкоголиками, — печально предположила Кристина, впихнув в руки мужу очередную бутылку вина. — Такая нервотрепная стала жизнь — сил нет!

Хотела бы я знать, где этот мерзавец до сих пор шляется?

Последнее относилось к жулику, который ещё не вернулся, хотя время уже было позднее. Что-то на него не похоже…

— У Хлюпихи наверняка не сидит, — отозвалась Эльжбета. — Она сегодня до полуночи дежурит. Должно быть, делишки свои обделывает.

— Так ведь все учреждения уже закрыты! — удивился простодушный Хенрик Карпинский.

— При чем тут учреждения? Кто его туда пустит? По забегаловкам да ресторанам околачивается…

— Тогда и до утра может просидеть.

— До утра вряд ли, закрываются раньше, разве что ночные. А ночные в основном самые дорогие, нашему Клепе не по карману, да и делать ему там нечего. И насчёт дискотеки я тоже сомневаюсь. А спать ужас как хочется! — зевнула Эльжбета.

— Надо бы нам тоже дежурства завести, — вздохнул Хенрик, откупоривая бутылку. — Нет, спасибо, я вина не хочу, лучше пива. И тогда по крайней мере хоть один будет страдать, а остальные смогут выспаться.

— Неплохая идея, — похвалила Кристина, отпивая из своего бокала.

Бумажную часть сокровищ Карпинского удалось без проблем разместить в трех банках. Выяснилось, что суммы такого порядка не производят на банки никакого впечатления, во всяком случае ни в одном из трех не удивились вкладу в двести тысяч долларов. Но ведь остался ещё благородный металл, а также драгоценные камни, и тут Клепа представлял реальную угрозу. Конечно, можно было устроить тайник под тахтой в спальне, но все отдавали себе отчёт в ненадёжности такого укрытия. Выход один — ни на минуту не спускать глаз с жулика, пока он пребывает в их доме.

Вынужденное ночное дежурство в ожидании шурина Карпинские скрашивали вином, из-за чего и сокрушалась Кристина. Через полчаса напрасного ожидания ей припомнилась ещё одна связанная с ним неприятность.

— А шубка моя до сих пор у Витковской. Лежит у неё… а может, и висит уже бог знает сколько времени. Небось все глаза ей намозолила.

— И наши украшения, — подхватила Эльжбета. — Жалко только, что не все. Приходится оставшиеся носить на себе, хожу разукрашенная, как новогодняя ёлка. И бренчу. А вот сейчас подумала — неплохо бы ей и наши брильянты отдать.

Карпинский возмутился:

— Надо же и совесть иметь! И без того взвалили на бедную женщину ответственность за чужие вещи, так ещё и брильянты. Она, наверное, и так трясётся над нашим имуществом. А вдруг обворуют или пожар в доме?

— Её муж непьющий, — успокоила отца Эльжбета.

— При чем здесь муж? — удивился Хенрик.

— Ну как же, ведь по большей части пожары устраивают пьянчуги.

— И ещё дети, — напомнила Кристина. — А дети у Витковской имеются.

— Вот я и говорю! Лучше спрятать у себя. Я сколько читал — тайник чаще всего устраивают в полу; сорвать парочку паркетин…

— А под ними бетон, — возразила Кристина.

— Ну, тогда в стене. Или в шкафу.

— Ах, какой прекрасной была бы жизнь без Клепы! — размечталась подвыпившая Кристина. — Даже трудно представить, что такое вообще возможно.

Восемь лет висит ваш шурин надо мной как дамоклов меч…

— Какие восемь! — возмутилась Эльжбета. — Всю жизнь, как себя помню.

— Это ты всю жизнь, а я восемь лет, до того меня здесь не было. А ты помнишь, как приглядывала за ним его сестра, вторая жена твоего отца? Не помнишь? Уж она-то его отлично знала, должно быть, тогда он реже бывал в вашем доме. А я, — всхлипнула Кристина, — все восемь лет покоя не знала, висит надо мной как дамоклов… ага, об этом я уже сказала… висит, как… как… о! Парит надо мной, как стервятник над падалью, знаете, у меня уже такое ощущение, что я падаль последняя…

С ужасом глядя на любимую женщину, Хенрик Карпинский испытал вдруг угрызения совести.

— Не надо так расстраиваться, дорогая Вот, хлебни ещё. Или не стоит тебе больше пить? А я уже решил — куплю новый дом. Мы теперь можем себе позволить. Или по объявлению выберу подходящий участок, и построим дом по своему вкусу.

Лучше всего на Эльжбетку оформим, как думаешь?

Тогда юридически шурин не будет иметь никаких прав…

— Да юридически этот человек и теперь никаких прав не имеет, он давно тебе не шурин!

Тема была столь животрепещущей, что, позабыв осторожность, все трое принялись горячо обсуждать её, перебивая друг друга, и не заметили, как вернулся Клепа. Он по привычке открыл дверь своим ключом, будучи уверен, что в столь позднее время все уже спят. Услышав голоса хозяев, постарался незаметно проскользнуть в ванную, решив, если его застукают, утверждать, что дверь они оставили незапертой. Потом так же тихонько пробрался в комнату и спокойно лёг спать. Правда, до него донеслись какие-то фразы о новом доме и о нем самом, но вникать в смысл совершенно не хотелось.

Не было необходимости. Насчёт дома у него были собственные планы.

Если бы Кристина не зашла в ванную и не обнаружила там следы пребывания незваного гостя, неизвестно, сколько времени ещё сидели бы несчастные Карпинские в ожидании бывшего родственника. Убедившись, что Клепа уже лёг и даже крепко спит, слегка похрапывая, они смогли наконец и сами отправиться на покой.

Ремонт водостоков занял у Тадеуша неделю.

Покончив с последней трубой, он облегчённо вздохнул и на радостях решил в этот же день выполнить просьбу Стася. Тот весь извёлся от ожидания, ведь мать разрешила ему ознакомиться с бесценными сокровищами отца, а у старшего брата все не находилось времени. Сегодня нашлось. Не последнюю роль в этом сыграл тот факт, что пани Богуслава в неурочное время покинула дом. Клепа заехал за ней на машине, и они отбыли в неизвестном направлении. Агатку взяла на себя Эльжбета, специально приглашённая Тадиком для этой цели.